В марине своя музыка звуков. Качается лес мачт, глухим стокатто перезванивают снасти. Тяжело шлепает вода снизу в доски мостков. То ли дошла волна от катерка, то ли невиданная рыбина скрывается там в темноте… Сверху из ресторана сквозь гомон голосов можно распознать вечное «Бессамэ» на электросинтезаторе. Мы возвращаемся на старую добрую «Глорию» после ночной прогулке по Барселоне – я, Арнольд Васильевич и Лизка. Настроение создано южной ночью, воспоминаниями прошлых походов, кружечкой пива…
Из порта доносится протяжный низкий гудок, который ни с чем не спутать. «Как провожают пароходы…» Торжественно-печальный бас мгновенно поглощает все звуки, будто замазывает тонкий карандашный рисунок густой гуашью. Лизка радостно восклицает:
- Ух ты! Вот бы так разок погудеть!
- Оглохнешь! - смеюсь я в ответ. Лизка тут же находится:
- Ну так в затычках!
Отходим из Барселоны.
Самое сильное впечатление от города – смелость Гауди. Когда человек создает шедевр внутри существующего стиля, это вызывает уважение и восхищение. Но создать СТИЛЬ! Вот это заявка. Интересно, что именно в этих каталонских краях жили и творили два гениальных психа – Гауди и Дали. Может, тут что-то в воздухе носится?
Гипертрофированный, концентрированный, сгущенный модерн. Домики, похожие на вылезшее из формы тесто, сломанные шишечки кипариса вместо крестов и шляпки мухомора вместо куполов. Непараллельность и невертикальность. Эльфийско-друидские ассоциации. Поплывшие линии, искривленное пространство. Если архитектура – это застывшая музыка, то творения Гауди – это звуки океана или джунглей.
Может, Саграду Фамилью достроят лет через 50-60? И Лизка свозит меня - старушку посмотреть на это чудо?
Вчера мы прошли 80 миль за 16 часов. Красота, когда в море такая погода! На высокой скорости качка не достает, лодка летит, режет волну и моя надоедливая морская болезнь отступает. Иногда мы шли по 8 узлов. Пересчитываю на сухопутный язык и не перестаю удивляться. 14,4км/ч. Скорость неторопливой велосипедной прогулки. Но на воде кажется, что мы летим! Мы мчимся! Киль гудит, натянуты туго паруса, нос яхты хищно бросается на волну…
Барашки мелькают вдоль борта, за кормой – гладкий след, будто утюгом разглаженное море. Такая синяя вода! Просто разведенная акварель. Кажется – наберешь в ладошку и увидишь цвет. А еще она густая. Вечером в кокпите оседает липкий соленый туман, и тело кажется влажным даже под одеждой, хотя вечером не жарко.
В 5 утра мы пришли в Росес и встали на временную стоянку, в марину нас пока не пустили. Перед рассветом ветер как будто выключили. В бухте полный штиль. Прозрачный горизонт и пустота вместо воды. Мяукают чайки. Все спят.
Спокойной ночи, мой любимый! Я скучаю по тебе. Сегодня был такой красивый день!
Фантастические бухты, разломы и пещеры мыса Росес вызывают острое желание жить где-то здесь у моря с тобой…
Но я плыву вдоль, мимо этих сказочных мест одна. Мягкие пологие горы на горизонте и контрастные скалы, остро изорванные, будто вывернутые на изнанку древней вулканической деятельностью, движутся как театральные декорации вдоль лодки. Я в молчаливом восторге наблюдаю этот величественный природный спектакль. Вечернее солнце делает холмы плюшевыми и вырисовывает на фоне неба выразительные силуэты деревьев. Маленький поселок на горе вдруг становится из белого розовым.
Представлю-ка себе, что я сижу с тобой на носу, на теплой палубе среди вант и снастей, прислонившись к твоей спине щекой, ничего не делая и никуда не спеша… Как мне не хватает тебя!
Не все коту масленица.
Тяжелый холодный северный ветер налетает порывами, рвет морскую поверхность в жесткие клочья. Глория скрипит и стонет, вползая на волну и падая с нее, шлепаясь своим старческим телом о воду. Парус трепещет на неровном ветру, гасит ход. Мы медленно и мучительно продвигаемся вдоль скалистого берега.
Слепящее обжигающее солнце с контрастным душем ледяных соленых брызг мучают рулевого. Внутри каюты передвигаться почти невозможно, швыряет на углы и переборки. Пол-экипажа лежит пластом на койках и держится, чтобы не упасть.
Я сочувственно думаю о гребцах древнегреческих галер. Без навигации и карт они месяцами бороздили Средиземноморье, борясь со стихией с помощью условной тряпочки вместо паруса и деревянных весел. Я тут просто на курорте на своей узенькой коечке под действием таблетки от укачивания.
Утомленные солнцем, унесенные ветром, мы зашли в ближайший порт – последний на нашем пути испанский городок. Беззаботные служащие на заправке замахали на нас руками: «Мест нет, ни одного!» Мы обреченно развернулись – и снова - бешенный свист ветра, угрожающий лязг снастей и качка, качка, качка…
Уже в темноте мы вошли во французский порт Вендрес. Испания недружелюбно выдула нас со своей территории.
Всю дорогу из Марселя в Барселону сочиняю письмо тебе, систр.
Ух, какая разная бывает Европа! Гуляя по Марселю, я постоянно со смехом представляла – что было бы, если бы ты оказалась здесь, и это было бы твое первое впечатление. Да уж, твоя упрямая неприязнь к «загнивающему западу» упала бы на благодатную почву.
Я-то сложила свое представление о Европе в путешествиях по Баварии, Бретани и Нормандии, а эта южно-портовая Франция меня почти напугала. Помнишь, я как-то сравнивала Питер с замызганным и загаженным бархатным камзолом. Грустно и как-то …стыдно видеть грязищу и неопрятность в городе, где каждый дом-дворец. И твое отчаянное «Новосибирск – красивый город» тоже вызвало у меня грустное чувство. Новосибирск похож в этом ряду ассоциаций на советский серенький костюмчик из дешевой ткани. Но он хотя-бы аккуратненько застиран и заштопан и висит на плечиках.
А Марсель… Это, Леусь, белье пьяной портовой проститутки. Кругом острова с замками Монте Кристо, а в городе нестерпимо воняет прокисшей мочой и тухлой рыбой. Сплошь арабские лавчонки с ассортиментом образца черкизовского рынка 90-х годов. Какашки на брусчатке, кажется, не только собачьи. Бомжи и наркоманские личности лежат в жаркой пыли, протянув ноги через узкие тротуары. Кругом какой-то вечный дорожный ремонт, а в домах с выбитыми окнами мило сушатся розовые колготки и простыни в цветочек.
И это мы не выходили за пределы квадрата, обозначенного на карте как центр города. Это все мы увидели, гуляя от Кафедрального Собора к Триумфальной Арке.
Хорошо, что день до Марселя мы постояли на островах. Там были скалы цвета сливочного мороженного, лазурные лагуны и древние крепости. Я опять «летала» в прозрачной воде с маской и трубкой. В Средиземном море, конечно, не такой аквариум как в Красном, но зато потрясающий рельеф дна – разломы, ступеньки, пещерки из белоснежного известняка.
Я очень хотела бы чтобы твое знакомство с Европой было бы больше похоже на этот остров, чем на Марсель.
И вот я в дороге. Наконец-то меня настиг тот самый вынужденный «день в поезде». Сначала я расстроилась, что мне придется потратить целый день отпуска, и без того короткого и скоротечного, в электричках, но потом вспомнила про «железнодорожную скуку». Правда, это не совсем то что ты имела ввиду, так как мне придется делать 3 пересадки в условиях этих информационных головоломок на испанском и французском языках. И расслабиться мне позволительно только на пару часов, когда я сажусь в очередной поезд и, убедившись, что едем мы туда, куда надо – я достаю книжку или блокнот с заметками. Но для меня и это много. Ты же знаешь, я вечно куда-то несусь и жадничаю до времени.
Одиночество и отстраненность усугубляется еще и полной изоляцией из-за непонимания языка. Это, кстати, мое отдельное наблюдение. Когда в марине на стоящей в метре от нас яхте раздаются пьяненькие голоса французов, и их радио играет какую-то французскую попсу, я с радостью отмечаю про себя, что это не русская речь. Как было бы трудно отдыхать под какой-нибудь развязный треп вперемешку с беззлобными матюками, а представить еще и какое-нибудь «радио-динамит» - и все, отдых испорчен. То же в поезде. Бог знает, о чем лениво переговариваются парни на соседнем сидении. Уж вряд-ли о нюансах творчества Дали или истории Каталонии. Но мой мозг отдыхает.
Вообще, я устала путешествовать одна. Не хочу больше сама состыковывать все эти пересадки, искать платформы и разбираться в расписаниях, общаться с англо-не-говорящими испанскими кассиршами и таскать 20-килограмуовую сумку. (Она, конечно, на колесиках, но лестницы, переходы – ужас!)
Не хочу больше отвечать за себя сама. Хочу покорно и глупо положиться на умного и сильного мужчину, и пусть на его совести будет, каким способом и в какую сторону мы перемещаемся в пространстве. И ведь и мужчина такой есть! Почему же я опять одна?!
Почему я сижу в потрясающей бухте в своем новом красивом купальнике совершенно одинешенька, и только облизываюсь на воркующие парочки Вяча с Наташкой и Митьки с Татьяной? :)
Потому что дура какая-то. Наверное, пока для меня не станет естественным НЕ ЕХАТЬ в отпуск, когда мой мужчина готовится к экзамену, я так и буду упрямо сама таскать свою сумку.
Зато… когда мы целовались в домодедовском аэропорту в 7 утра, я чувствовала себя самой счастливой женщиной всей Европы, а может, даже Земли.
Из порта доносится протяжный низкий гудок, который ни с чем не спутать. «Как провожают пароходы…» Торжественно-печальный бас мгновенно поглощает все звуки, будто замазывает тонкий карандашный рисунок густой гуашью. Лизка радостно восклицает:
- Ух ты! Вот бы так разок погудеть!
- Оглохнешь! - смеюсь я в ответ. Лизка тут же находится:
- Ну так в затычках!
Отходим из Барселоны.Самое сильное впечатление от города – смелость Гауди. Когда человек создает шедевр внутри существующего стиля, это вызывает уважение и восхищение. Но создать СТИЛЬ! Вот это заявка. Интересно, что именно в этих каталонских краях жили и творили два гениальных психа – Гауди и Дали. Может, тут что-то в воздухе носится?
Гипертрофированный, концентрированный, сгущенный модерн. Домики, похожие на вылезшее из формы тесто, сломанные шишечки кипариса вместо крестов и шляпки мухомора вместо куполов. Непараллельность и невертикальность. Эльфийско-друидские ассоциации. Поплывшие линии, искривленное пространство. Если архитектура – это застывшая музыка, то творения Гауди – это звуки океана или джунглей.
Может, Саграду Фамилью достроят лет через 50-60? И Лизка свозит меня - старушку посмотреть на это чудо?
Вчера мы прошли 80 миль за 16 часов. Красота, когда в море такая погода! На высокой скорости качка не достает, лодка летит, режет волну и моя надоедливая морская болезнь отступает. Иногда мы шли по 8 узлов. Пересчитываю на сухопутный язык и не перестаю удивляться. 14,4км/ч. Скорость неторопливой велосипедной прогулки. Но на воде кажется, что мы летим! Мы мчимся! Киль гудит, натянуты туго паруса, нос яхты хищно бросается на волну…Барашки мелькают вдоль борта, за кормой – гладкий след, будто утюгом разглаженное море. Такая синяя вода! Просто разведенная акварель. Кажется – наберешь в ладошку и увидишь цвет. А еще она густая. Вечером в кокпите оседает липкий соленый туман, и тело кажется влажным даже под одеждой, хотя вечером не жарко.
В 5 утра мы пришли в Росес и встали на временную стоянку, в марину нас пока не пустили. Перед рассветом ветер как будто выключили. В бухте полный штиль. Прозрачный горизонт и пустота вместо воды. Мяукают чайки. Все спят.Спокойной ночи, мой любимый! Я скучаю по тебе. Сегодня был такой красивый день!
Фантастические бухты, разломы и пещеры мыса Росес вызывают острое желание жить где-то здесь у моря с тобой…Но я плыву вдоль, мимо этих сказочных мест одна. Мягкие пологие горы на горизонте и контрастные скалы, остро изорванные, будто вывернутые на изнанку древней вулканической деятельностью, движутся как театральные декорации вдоль лодки. Я в молчаливом восторге наблюдаю этот величественный природный спектакль. Вечернее солнце делает холмы плюшевыми и вырисовывает на фоне неба выразительные силуэты деревьев. Маленький поселок на горе вдруг становится из белого розовым.
Представлю-ка себе, что я сижу с тобой на носу, на теплой палубе среди вант и снастей, прислонившись к твоей спине щекой, ничего не делая и никуда не спеша… Как мне не хватает тебя!
Не все коту масленица.
Тяжелый холодный северный ветер налетает порывами, рвет морскую поверхность в жесткие клочья. Глория скрипит и стонет, вползая на волну и падая с нее, шлепаясь своим старческим телом о воду. Парус трепещет на неровном ветру, гасит ход. Мы медленно и мучительно продвигаемся вдоль скалистого берега.
Слепящее обжигающее солнце с контрастным душем ледяных соленых брызг мучают рулевого. Внутри каюты передвигаться почти невозможно, швыряет на углы и переборки. Пол-экипажа лежит пластом на койках и держится, чтобы не упасть.
Я сочувственно думаю о гребцах древнегреческих галер. Без навигации и карт они месяцами бороздили Средиземноморье, борясь со стихией с помощью условной тряпочки вместо паруса и деревянных весел. Я тут просто на курорте на своей узенькой коечке под действием таблетки от укачивания.
Утомленные солнцем, унесенные ветром, мы зашли в ближайший порт – последний на нашем пути испанский городок. Беззаботные служащие на заправке замахали на нас руками: «Мест нет, ни одного!» Мы обреченно развернулись – и снова - бешенный свист ветра, угрожающий лязг снастей и качка, качка, качка…
Уже в темноте мы вошли во французский порт Вендрес. Испания недружелюбно выдула нас со своей территории.
Всю дорогу из Марселя в Барселону сочиняю письмо тебе, систр.
Ух, какая разная бывает Европа! Гуляя по Марселю, я постоянно со смехом представляла – что было бы, если бы ты оказалась здесь, и это было бы твое первое впечатление. Да уж, твоя упрямая неприязнь к «загнивающему западу» упала бы на благодатную почву.
Я-то сложила свое представление о Европе в путешествиях по Баварии, Бретани и Нормандии, а эта южно-портовая Франция меня почти напугала. Помнишь, я как-то сравнивала Питер с замызганным и загаженным бархатным камзолом. Грустно и как-то …стыдно видеть грязищу и неопрятность в городе, где каждый дом-дворец. И твое отчаянное «Новосибирск – красивый город» тоже вызвало у меня грустное чувство. Новосибирск похож в этом ряду ассоциаций на советский серенький костюмчик из дешевой ткани. Но он хотя-бы аккуратненько застиран и заштопан и висит на плечиках.
А Марсель… Это, Леусь, белье пьяной портовой проститутки. Кругом острова с замками Монте Кристо, а в городе нестерпимо воняет прокисшей мочой и тухлой рыбой. Сплошь арабские лавчонки с ассортиментом образца черкизовского рынка 90-х годов. Какашки на брусчатке, кажется, не только собачьи. Бомжи и наркоманские личности лежат в жаркой пыли, протянув ноги через узкие тротуары. Кругом какой-то вечный дорожный ремонт, а в домах с выбитыми окнами мило сушатся розовые колготки и простыни в цветочек.И это мы не выходили за пределы квадрата, обозначенного на карте как центр города. Это все мы увидели, гуляя от Кафедрального Собора к Триумфальной Арке.
Хорошо, что день до Марселя мы постояли на островах. Там были скалы цвета сливочного мороженного, лазурные лагуны и древние крепости. Я опять «летала» в прозрачной воде с маской и трубкой. В Средиземном море, конечно, не такой аквариум как в Красном, но зато потрясающий рельеф дна – разломы, ступеньки, пещерки из белоснежного известняка.
Я очень хотела бы чтобы твое знакомство с Европой было бы больше похоже на этот остров, чем на Марсель.И вот я в дороге. Наконец-то меня настиг тот самый вынужденный «день в поезде». Сначала я расстроилась, что мне придется потратить целый день отпуска, и без того короткого и скоротечного, в электричках, но потом вспомнила про «железнодорожную скуку». Правда, это не совсем то что ты имела ввиду, так как мне придется делать 3 пересадки в условиях этих информационных головоломок на испанском и французском языках. И расслабиться мне позволительно только на пару часов, когда я сажусь в очередной поезд и, убедившись, что едем мы туда, куда надо – я достаю книжку или блокнот с заметками. Но для меня и это много. Ты же знаешь, я вечно куда-то несусь и жадничаю до времени.
Одиночество и отстраненность усугубляется еще и полной изоляцией из-за непонимания языка. Это, кстати, мое отдельное наблюдение. Когда в марине на стоящей в метре от нас яхте раздаются пьяненькие голоса французов, и их радио играет какую-то французскую попсу, я с радостью отмечаю про себя, что это не русская речь. Как было бы трудно отдыхать под какой-нибудь развязный треп вперемешку с беззлобными матюками, а представить еще и какое-нибудь «радио-динамит» - и все, отдых испорчен. То же в поезде. Бог знает, о чем лениво переговариваются парни на соседнем сидении. Уж вряд-ли о нюансах творчества Дали или истории Каталонии. Но мой мозг отдыхает.
Вообще, я устала путешествовать одна. Не хочу больше сама состыковывать все эти пересадки, искать платформы и разбираться в расписаниях, общаться с англо-не-говорящими испанскими кассиршами и таскать 20-килограмуовую сумку. (Она, конечно, на колесиках, но лестницы, переходы – ужас!)
Не хочу больше отвечать за себя сама. Хочу покорно и глупо положиться на умного и сильного мужчину, и пусть на его совести будет, каким способом и в какую сторону мы перемещаемся в пространстве. И ведь и мужчина такой есть! Почему же я опять одна?!Почему я сижу в потрясающей бухте в своем новом красивом купальнике совершенно одинешенька, и только облизываюсь на воркующие парочки Вяча с Наташкой и Митьки с Татьяной? :)
Потому что дура какая-то. Наверное, пока для меня не станет естественным НЕ ЕХАТЬ в отпуск, когда мой мужчина готовится к экзамену, я так и буду упрямо сама таскать свою сумку.
Зато… когда мы целовались в домодедовском аэропорту в 7 утра, я чувствовала себя самой счастливой женщиной всей Европы, а может, даже Земли.
июль 2007
Комментариев нет:
Отправить комментарий