Домбайский полет

В Москве уже половину зимы не было снега. Я тоскливо поглядывала из окна офиса на газон, припорошенный какой-то белой перхотью и, сощурившись, пыталась представить себе сугробы. Абсолютно сухой асфальт радовал автомобилистов. До поездки в Домбай оставалось меньше недели.
Мы выехали из города ночью, как беженцы, спасающиеся от этого убивающего серо-коричневого цвета, поглотившего все вокруг. Я уютно завернулась в спальник на заднем сидении нашего микроавтобуса и попыталась заснуть, чтобы поскорее оказаться там, где настоящий снег, огромные елки, «горы синие вдали» и еще бог весь какие чудеса, расписанные мне Данилой, у которого при слове «Домбай» делалось задумчиво-мечтательное выражение лица.
Утром, когда наш неутомимый автобусик поглотил уже добрых 800км, то есть половину пути, я начала беспокойно крутить носом и вглядываться в проносящиеся за окнами пейзажи. Все та же пыльно-унылая серость неотвязно сопровождала нас. Невозможно выразить словами ту тоску, которую навевают российские пришоссейные пейзажи в январе без снега. Замерзшая грязь, убогие строения поселков… Это совсем не те дремучие деревеньки, которые еще можно встретить в глубинке, и где каждый дом, хоть и покосившийся и осевший, хранит энергетику земли. Здесь, в поселках, нанизанных на оживленную трассу, нет той смиреной бедности. Дома кирпичные, ворота железные с разными створками, (ну да, сначала была украдена одна, а вторая – при случае, позже…), заборчик, в котором местами прорехи залатаны кусками рекламных щитов… Тут и там развалы цветных пластиковых тазиков, мягких игрушек с недобрыми мордами и пляжных полотенец с жуткими принтами. Я отвернулась от окна, уткнулась носом в данилино плечо. Смотреть на все это не было сил.
К вечеру снег так и не появился. В Нижней Теберде мое беспокойство переросло в почти панику. Данила посмеивался надо мной: «На горе снег будет, точно. Не волнуйся». Но я не могла себе этого представить: осталось ехать полчаса, а снег пока являлся только в виде грязных кучек по обочинам дороги.
В Домбае снег, действительно, был. Улица оказалась покрыта коричневым бугристым льдом, сугробы посыпаны мусором. Мы поселились в двухкомнатную квартирку вместе с Егором и вышли поужинать. Усталость моя, кажется, была вызвана не долгой дорогой, а нежеланием смириться с встречающимся на каждом шагу бардаком и уродством. В нашей комнате розовые пластиковые цветочки «украшали» полочку в темно-коричневой «стенке» времен 70-х, на стене висел красный синтетический ковер, под ним стоял зеленый узорчатый диван. На пути к кафе в сугробе торчала елка с развевающейся по ветру фиолетовой мишурой. На фанерном щите черной краской с подтеками написано: «Пракат квадрациклов». Я шла очень осторожно, чтобы не растянуться на скользкой тропинке и старалась смотреть только вверх. Потому что там, в звездном небе, чуть правее отчетливо читающегося Ориона, смутно белело нечто невообразимо-прекрасное, призрачно-сияющее… Горы.
Утром я вышла из подъезда и замерла, задрав голову и раскрыв рот. Поселок еще лежал в морозной тени, синеватой дымке, а над ним, по всему периметру горизонта, светились остроконечные солнечно-снежные пики, такой белизны и красоты, что захватывало дух. Ощущение было такое, что это фотообои. Скорее, скорее, наверх!
Доковыляв в горнолыжных ботинках с лыжами до подъемника (язык уже на плече, организм еще не понял, что тут 1600м над уровнем моря), мы были приятно удивлены полным отсутствием очереди и шикарными плексовыми кабинками новой канатки, мягко и очень быстро доставляющими лыже-бордный народ на уровень 2277м. Мы с комфортом «летели» среди обещанных мне громадных елок, я удивленно заглядывала вниз, не веря своим глазам, пыталась определить – сколько же метров высотой эти горные великаны. 70? Или некоторые почти 100? Какие-то секвойи просто, а не ели. Я и не подозревала, что они такие бывают.
Встегнулись в лыжи – и уже на 6-креселке, опять не успев оглянуться, очутились на так называемой «5-й очереди», верхней точке склона, 3 тысячи с копейками метров. Итого, путь из поселка до вершины занял всего около 20-ти минут. Да, видимо проблема очередей тут решена раз и навсегда, или по крайней мере, до того момента, когда местные «умельцы» умудрятся сломать надежную швейцарскую технику.
Первые несколько секунд я стояла, забыв о том, зачем я сюда поднялась. Сверху открылась панорама горных гряд и пиков, уходящих вдаль. В прозрачном солнечном воздухе были различимы и далекие горы на горизонте, и подробности рельефа ближних пиков. Данила перечислял мне их названия (Белалакая, Софруджу, Домбай-Ульген, Джугутурлючат), и мне казалось, что это не географические названия, а имена белых арабских лошадей, спокойно гуляющих в снежной долине. Но ладно, пора было выходить из пришибленно-романтического экстаза и вспоминать ски-технику. «Я все забыла!!!» – в ужасе думала я. На самом деле, как можно забыть то, чего толком и не умела? Мой опыт катания до сих пор был ограничен двумя спусками в Волене и 10-ю днями в турецком Паландокене, где самая сложная покоренная мной красная трасска сейчас вспоминалась как учебная горка. «Неужели я смогу съехать до самого низа?!» - проносилось у меня в голове, в то время как под одобрительные возгласы Данилы, нетерпеливо поджидающего меня на несколько метров ниже, я старательно приседала и кантовалась на укатанном бугристом склоне. Через пол склона оцепенение понемножку начало проходить, я уже позволила себе связывать в единую линию несколько дуг, как тут нарисовалась новая задачка: длинный узкий желоб с крутыми краями, раскатанный практически в лед, а сбоку -на мой взгляд – почти отвесный склон. «Давай, внизу встретимся!» – услышала я радостно-возбужденный возглас, и нерешительно стоя на перегибе, полюбовалась, как красиво и четко обрабатывая бугорки, Данила ушел вниз по этому жуткому боковому склону, и потом неловким соскальзыванием, в час по чайной ложке добиралась в желобе до следующего широкого выката. К слову сказать, через три дня катания тот «отвесный» склон уже казался мне гораздо привлекательнее и приятнее этой ледяной трубы с камнями. Спускаясь по нему, я осторожничала, останавливалась после каждых двух поворотов, смотрела вниз и думала «Во, блин, ужас-то какой!» Но лыжики послушно входили в намеченную дугу между бугорков, другую, следующую, и, в конце концов, доставляли меня до пологого выката со свистом в ушах и восторгом контролируемой скорости в душе.
И все было замечательно, я уж самонадеянно возомнила себя горнолыжником, как на горе выпал долгожданный свежий снег. Он шел всего полдня и ночь, утром как по заказу снова включили радостное солнце. Склоны были покрыты полуметровой пуховой периной, сияющей и манящей. Едва спрыгнув с креселки, Данила рванул на эту целину, как будто его не пускали в горы лет 10. Видно, мои скромные успехи предыдущих дней и его ввели в заблуждение относительно моих настоящих возможностей. «Догоняй!!! Поскакали!!!» - и он рванул по пушистому склону, вздымая белые фонтаны. Я, было, радостно хотела последовать его заразительному примеру, но вдруг лыжи повели себя совсем не так, как вчера. Повернуть их в глубоком снегу оказалось гораздо труднее, они упрямо выбирали себе свои собственные траектории, не имеющие ничего общего с намеченными мною. Меня выбрасывало в заднюю стойку, что полностью лишало меня контроля, а когда я попыталась загрузить носки, лыжи зарылись в снег, раздался радостный щелчок отстегнувшихся креплений, и я рыбкой улетела вперед. После этого, еще раз мысленно поблагодарив Данилу за подаренный мне на Новый год шлем и, выплюнув снег, поползла верх по склону в поисках своих лыж, оказавшихся почему-то на глубине полуметра. Для того чтобы обнаружить эти полезные ископаемые, мне пришлось перекопать участок 2 на 2 метра. В этот момент я чувствовала себя настоящей бедняжечкой и ревела в три ручья, утираясь мокрой перчаткой и стыдливо поглядывая на склон – не станет ли кто свидетелем моей слабости. Но к счастью, склоны были довольно пустынны, а одинокому кувыркающемуся вниз бордеру было не до моих соплей.
В таком настроении и застал меня Данила посреди склона, когда спускался уже второй раз. Я задумчиво стояла на перегибе и собиралась с духом перед преодолением очередного склона, где участки рыхлого снега перемежались с ледяными горбушками, откуда снег уже сдуло. (редкая гадость!) Наш с ним сегодняшний драйв был абсолютно противоположным: он - возбужденный, ошалевший от свежего снега, готовый кататься без перерыва, и я – испуганная несколькими падениями, злая на себя за свою неуклюжесть, оцепеневшая от непонимания – что случилось? Вчера я гоняла и чувствовала себя уверенно, а сегодня ковыряюсь в 10 раз хуже первого дня. Я отмолчалась на глубокомысленный вопрос «Ты че?!», и мы продолжили кататься каждый в своем ритме. Потом, анализируя всю эту ситуацию, я поняла, что мне не стоило переоценивать свои возможности и пытаться угнаться за Данилой, а ехать на первом участке максимально медленно и осторожно, дать себе привыкнуть к новому качеству склона, ведь это был первый рыхлый снег в моем горнолыжном опыте.
И мы чуть было не уехали на следующее утро. Не буду вдаваться в подробности неожиданно возникшей суеты вокруг нашей логистики, но к счастью, страсти улеглись, наш отъезд остался запланированным на воскресенье, и нам остался еще целый день спокойного катания. Уже легко преодолев привычный путь от дома до подъемника (организм смирился), мы поднялись наверх, вдыхая полной грудью домбайский воздух, стремясь надышаться им всласть, про запас, насмотреться напоследок на нереальную красоту, которой так будет не хватать дома… Начали спуск, вдруг Данила резко развернулся и буквально побежал по склону вверх «елочкой», срывая с себя маску. «Саня!!! Ты?!!!» На верхушке холмика стоял парапланерист с разложенным крылом, готовым к полету. «Ух ты, Даник!!!» И дальше – объятья, и возгласы «а ты как тут» и «а ты как вообще». Оказывается, лет 10 назад они тут летали вместе. «Елка, полетишь?» Вообще-то я летаю только с Данилой… Но тут, глядя вниз на домбайское ущелье, на зазубренный Эрцог над полоской легкого облачка… я сказала «да» быстрее чем успела об этом подумать. И вот – я стою в обвязке, в лыжных ботинках, лицом к склону и к горам, и мне говорят, мол, надо будет сейчас очень быстро бежать, потому что штиль. Ага, очень быстро бежать в лыжных ботинках – вы себе это представляете?! И пилот копошится за спиной, а я стою с глупой улыбкой перед обрывом. А потом – бегу изо всех сил, и два здоровых парня-помощника тащат нас за лямки так, что я еле успеваю перебирать ногами, и я даже не успеваю в этой кутерьме понять, когда мы отрываемся от снега, и вот мы уже летим, и под нами стремительно нарастает высота. А еще через минуту – под нами километр, впереди горная панорама, и никакого шума мотора, только упругий воздух тихо свистит в стропах. Пилот не очень разговорчив, он позволяет мне насладиться полетом. Воображение легко подыгрывает, я разворачиваю свои послушные сильные крылья, я сейчас полечу туда, над горами, мне уже совсем не важно, что там происходит на земле... Я полечу неспешно, паря и набирая высоту над нагретыми на солнце скальниками, облечу вокруг Эрцога, посмотрю, как он выглядит с другой стороны… Потом посижу на верхушке самой высокой елки, отдохну и пущусь в обратный путь… К вечеру вернусь, сложу уставшие крылья, приглажу растрепанные перья и усну, спрятав голову под крыло…
Мы медленно спускаемся по спирали над поселком, на снегу в долине речки вытоптан участок для посадки. Мы плавно плюхаемся попами в глубокий мягкий снег - мягче, чем дома на диван. Тут же в кармане раздается знакомый ринг-тон, это Данила. Еле откапываю в ремнях обвязки и складках куртки карман с телефоном и кричу в трубку от избытка чувств: «Супер!!! Все отлично! Все очень здорово!!!» Пилот смеется: «Вот это был шоколадный полет, и посадка на пятерочку! Самый спокойный мой полет за пару лет!» Я благодарно чмокаю его в щеку и помогаю уложить в чехол нежный легкий купол.
Катание в тот крайний день было просто великолепное. То ли настроение, заданное неожиданным подарком судьбы – этим полетом над горами, заставляло меня кататься с неведомым до сих пор драйвом и задором, то ли снег улегся за ночь и не хватал уже так коварно за ноги, то ли я раскаталась, приноровилась за неделю, но заканчивала я катание на радостном подъеме и в абсолютно довольном состоянии. Хорошо, что не уехали вчера, после трудного дня и без чувства удовлетворения!
По дороге в аэропорт Мин.воды нас провожал не «гордый красавец Эрцог», а двугорбый Эльбрус на горизонте с легким крылом волнового облака над вершинами. Солнечное настроение сменялось легкой грустью расставания с этими странным местом, где величественная природа окружает убогие человеческие жилища, искренняя, почти детская радость от скорости на белоснежном склоне соседствует с разочарованием от крохоборства гаишников и завышенных цен на примитивное обслуживание…
Но главное, что мы провели этот маленький отпуск вместе, в состоянии, когда мало что может испортить настроение, когда мир вокруг кажется намного лучше, чем он есть на самом деле… Кажется, это состояние называется «счастье»?...

Домбай, 2008.