Американская колея

Но почему неймется мне?
Нахальный я!
Условья, в общем, в колее
Нормальные.
Никто не стукнет, не притрет -
Не жалуйся.
Захочешь двигаться вперед?
Пожалуйста.

Отказа нет в еде-питье
В уютной этой колее,

И я живо себя убедил -
Не один я в нее угодил.
Так держать! Колесо в колесе!
И доеду туда, куда все.

В.Высоцкий

В моем детстве 80-х Америка ассоциировалась с карикатурным дядюшкой Сэмом со страниц альбома иллюстраций Бидструба, в юности 90-х звучала голосом Бутусова из коричневого динамика Электроники-302: «Гуд бай, Америка, о-о!»… Мы стояли 2 часа в очереди в МакДональдс на Пушке, не потому, что были голодны, а потому что это было так круто и модно… Чудом казались американские шампуни и «сникерсы», полной фантастикой – «Джип Чероки» и синонимом успешности – Карнеги с его поучительными книжецами. Потом Задорнов объяснил всем нам, что они «ну тупы-ы-ые», и мы радостно поверили – ведь так хотелось хоть в чем-то догонять и перегонять…
Потом была Югославия, башни-близнецы и просто взросление… И Америка как-то незаметно стала не более заманчивой чем любая другая страна, «где я не буду никогда»…


Процедура получения американской визы заняла у меня в общей сложности что-то около 2-х часов. От друзей Даниле пришло письмо на е-мейл абсолютно неформального содержания, мол, приезжайте в гости, будем рады, на собеседовании в посольстве улыбчивый молодой сотрудник спросил меня, зачем я еду в США, я честно ответила – посмотреть страну, и получила гостевую визу на год – лети на здоровье в любое время, когда удобно.
Да…Предыдущие несколько «шенгенов» дались мне с гораздо большей нервотрепкой и затратами сил и времени.
Ура! мы летим в Калифорнию. Путешествовать с Данилой вообще легко и очень приятно, В Америку или Австралию – не так уж и важно. И даже 12-часовой перелет не кажется кошмаром в комфортном А330 на парных местах у окошка.
«Проехали в Америку! Прямо сейчас!» - смеюсь я, когда под крылом стал угадываться залив Сан-Франциско с красным «Голден-гейтсом», и хихикая и веселясь, мы ступаем на американскую землю. Но надо еще пройти границу – остается слабая тревога – вдруг все-таки не пустят? И точно, пограничник задает мне вопрос, на который я не сразу нахожусь, что ответить. Заглянув в мой паспорт, он запел: «Элвайра, элвайра… Ду ю ноу зис сонг?» - Нет, я не знала такой песенки про свое имя. «О! вай нот» – расстроился он, шлепнул штамп и хитро подмигнул: «Вэлкам ту Америка!»
Вообщем, у меня сложилась полная иллюзия, что попасть в Америку – проще простого, не берусь судить, что это, правда, стечение обстоятельств, или просто везение.

Калифорния встретила нас нетипичным для апреля ледяным ветром, мой уставший организм тут же умудрился простудиться, но тратить время на болезни было жалко, поэтому мы каждый вечер с благодарностью лечились на гостеприимной кухне Киры и Альберта калифорнийский красным вином, а дни проводили в беготне за впечатлениями. Сан Франциско - город довольно симпатичный, ухоженный и аккуратный, хотя, пара интересных зданий да трамвайчик позапрошлого века не стоят того, чтобы о них много рассказывать…Но вот, нагулявшись по парку с эвкалиптами и проехав туда-обратно по знаменитому мосту «Голден Гейтс», мы едем в сторону дома… И вдруг перед нами открывается панорама пустынного пляжа, и я кричу – стойте, стойте, и едва выскочив из машины, бегу по песку…

Океан отличается от моря так же, как море от пруда. И все океаны разные. Атлантический напоминал мне энергичного и целеустремленного чистокровного жеребца, Индийский – это дремлющий кот, обманчиво-ленивый и коварный. Я стояла на берегу Тихого океана, смотрела на волны, которые разбивались о лабиринты прибрежных камней, и мне казалось, что он похож на огромного кита – так же самодостаточен, прекрасен и ужасен своей невероятной силой. Почему-то с меня слетела дурашливая веселость, я повернулась и пошла к машине. На стене пляжа красовалась граффити: «Город для человека как клетка для птицы». Не поспоришь.

Смотреть города интересно в старой доброй Европе, насквозь пропитанной древностью. Когда идешь по мостовым Праги или Нюрнберга, или касаешься стен Колизея в Риме, возникает такое ощущение, как будто ешь из антикварной посуды… Трогательное же отношение американцев к своей молодой истории иногда вызывало улыбку. В городке Кемпбелл в качестве памятника красовалась довольно уродливая пожарная вышка, а в Монтерее из простенького домика с невысоким маячком устроен настоящий музей с кучей бережно хранимых экспонатов типа сковородок и ночных горшков и бабушкой-экскурсоводом.
Что же на самом деле показалось мне невероятным и достойным того, чтобы ехать в Америку снова и снова, это потрясающая природа континента. С детства нас воспитывали в духе того, что краше русских березок и рябинок нет ничего на свете, возможно, я принимала это слишком буквально, но картины, открывающиеся нам с разных «виста-поинт» Калифорнии, просто лишали меня дара речи.

Мы ехали на озеро Тахо. Путь сначала показался дальним, но понятие о расстояниях на американских дорогах не имеет ничего общего с российской действительностью. Дороги там устроены так, что поездка за 1000км воспринимается не как подвиг и тяжкий труд водителя, а как милая прогулка. Обычно такую особенность буржуйских дорог объясняют хорошим климатом – мол, в отсутствии перепадов температур асфальт служит дольше… Но на самом деле удобство это связано это не только и не столько с качеством дорожного полотна, столько с портясающе-эргономичной системой развязок, навигации, полос для перестроения, разгона и мест для остановок. Меня первый раз смутно посетило это ощущение игрушечности, когда мы в серебристом кабриолете поглощали милю за милей с дисциплинированно-неизменной скоростью, вдыхая острый аромат эвкалиптов, стоящих вдоль дороги.

Кстати, одна из прелестей кабриолета заключается именно в том, что к зрению добавляются слух и обоняние, и впечателения получаются гораздо более объемными. Включив круиз-контроль, можно было не трогать педали сотни миль, не возникало необходимости ни притормаживать на сложных поворотах, ни давить «тапку в пол» для обгона траков… Как будто все происходило в кино, а мы сидели в удобных креслах и смотрели фильм про красивую дорогу. На самых интересных местах эту дорожную киноленту можно «поставить на паузу» - тут заботливо устроены специальные «карманы», где можно остановиться и, не мешая движению, сколько угодно наблюдать открывшуюся панораму лесистых гор или живописных водопадов… И где-то глубоко в душе под навалившимися восторгами от небывалых пейзажей зародился скептический червячок: смутное ощущение штамповки. Как будто эта красота напечатана на отличной глянцевой бумаге тиражом сотни тысяч экземпляров, и мы одни из тех, кто видит именно эту картинку, и именно в таком ракурсе…


На озеро Тахо было холодно и солнечно. В лесу лежал снег, и огромные серые округлые валуны в сочетании с хвойными деревьями, похожими на кедры, явственно напомнили мне отцовские слайды про БАМ, не хватало только цветущего багульника. Мы оставили машину на обочине и углубились в лес. Тропинка казалась совершенно дикой, я не сразу поняла, почему. Потом до меня дошло: мы не встретили ни одной соринки! Ни окурочка, не говоря уж о бутылках или кострищах… Поэтому было довольно легко включить воображение и представить себя одинокими на много миль вокруг. Мы забрались на нагретый солнцем огромный валун, откуда открывался вид на озеро нереального цвета, и просто просидели там вдвоем часа два, представляя, что этот валун нашли только мы, и до нас лишь индейцы любовались с него на свое священное озеро.

В следующей серии сериала «Американские дороги» показывали живописнейшее шоссе Калифорнии – «Шоссе №1», которое петляет вдоль всего тихоокеанского побережья – с севера до Мексики.
Мы ехали над океаном и опять не могли налюбоваться на песчаные дюны с контрастными вкраплениями красной глины, на цветущие холмы, на изрезанную береговую линию. А на одном из пляжей мы просто остолбенели, увидев котиков. Оказывается, в апреле они приплывают к берегам Калифорнии чтобы перелинять. Когда нашему взору открылся пляж, до горизонта плотно уложенный серыми и бежевыми хрюкающими и лениво посыпающими себя песком тушками, мы не поверили своим глазам. Еще бы, котики лежали от дороги буквально в 3-х метрах, проезжающий народ останавливался, глазел, фотографировал и радостно обсуждал умильных животных…
Я понимала, что не дай Бог, происходило бы все это на черноморском побережье, было бы не избежать несчастных случаев: какой-нибудь горе-герой обязательно перемахнул бы низенькую оградку и попытался бы напоить двухметровых зверей пивом или «сняться на фоне морской волны» в обнимку с котиком. То, что эти улыбающиеся тушки могут быть недовольны вторжением на их территорию, выяснилось бы уже в процессе спасения несчастного…
«Тупые» же американцы гуляли по пирсу, и им и в голову не приходило ничего подобного. При этом, кроме дедушки-волонтера, самозабвенно рассказывающего о котиках всем желающим, никто не следил за порядком – он как-то поддерживался сам собой. Как будто между дорогой и пляжем высилась стеклянная стена, или котики были изображены на огромном экране – никто даже не попытался бросить им какой-нибудь сендвич.

Пару дней спустя мы в Лос-Анжелесе развлекались в Юниверсал-Студии. Катаясь по «Юрайсик-парк-ривер», я не могла толком понять, качественные декорации ли неотличимы от реальности, или окружающая реальность настолько «пластмассовая», что и без декораций постоянно чувствуешь себя внутри какого-то большого аттракциона. Резиновые игуанодоны, выпрыгивающие из кустов, казались не менее настоящими, чем те котики на пляже. И вся эта прогулка по декорациям известных фильмов казалась естественным продолжением нашего большого путешествия. Что я видела в Америке? Через запятую: дороги, эвкалипты, апельсиновые и артишоковые плантации, котиков, динозавров…

Наш путь лежал вглубь континента – мы ехали к Гранд Каньону. Ночевки в мотелях за 40 долларов на двоих, завтраки в «дайнери» - типичных кафешках, какие показывают в любых американских фильмах, с диванчиками, делающими их похожими на железнодорожное купе, и оладьями с кленовым сиропом… Все это было так просто, удобно, доступно, что мы только диву давались: эта страна как будто специально создана для путешествия на машине.
Прямая как струна дорога проложена сквозь рельеф местности: больше я нигде не видела, чтобы холмы были срыты, а не дорога бы поднималась и спускалась с холма. Роскошь Калифорнии осталась позади, нам попадались лачуги победнее чем где-нибудь под Ростовым, но пустыня Аризоны… Пустыня весной великолепна. Но как меня ни манили цветущие кактусы, рассмотреть их вблизи и сфотографировать было невозможно. Остановки на скоростном шоссе строго запрещены. Трасса постоянно патрулируется дорожной полицией, никто не караулит тебя за поворотом с радаром и полосатой палочкой, никто не остановит тебя для проверки документов, пока ты не нарушаешь закон. Но если твоя машина стоит в неположенном месте без уважительной причины… Не хотелось даже думать, во сколько может обойтись такая безобидная выходка, если даже за минимальное нарушение скоростного режима штраф около 250 долларов. На открытом участке мы, воровато оглядываясь, сбросили скорость до 20 миль, я высунулась в окошко с фотоаппаратом и заметила, что вдоль всей дороги натянута в несколько рядов проволочная изгородь. То ли чтобы животные не выбегали на дорогу и не создавали аварийных ситуаций, то ли чтобы свести к минимуму наш соблазн… Безусловно, сделано это опять же для нашей безопасности: говорят, весной тут полно гремучих змей… Так или иначе, но ощущение нахождения в большом реалити-шоу продолжалось и усиливалось. Кто-то уже продумал за нас весь сценарий: где гулять по лесу, а где – не покидать автомобиль, где рассматривать пейзажи в деталях, а где – мчаться мимо них так, чтобы картинка за окном сливалась в единую желто-голубую абстракцию…

Хорошо, что вечером, добравшись до очередного мотеля, мы оставались вдвоем, и, засыпая в обнимку, как будто возвращались в настоящий мир…

С другой стороны, был и заметный положительный эффект от этой неизбежной и навязчивой опеки. Уже через неделю путешествия мы были настолько расслаблены, что, сидя на краю Гранд-Каньона и разглядывая свои ноги, висящие над километровой пропастью, я не узнавала себя. Я всегда считала, что я панически боюсь высоты. Но даже это животное, инстинктивное чувство притупилось. Организм радостно доверил свое самосохранение кому-то большому и внимательному, тому, кто как будто все время следил за нами, как за бестолковыми детьми, и заботливо подставлял ограждения или ступеньки в нужных местах. Вспоминая привычную московскую жизнь, я понимала, что своеобразной борьбой за выживание я занимаюсь целый день с момента выхода из дома. Если соблюдать все правила, просто не доедешь до работы…Если не проверять недоверчиво сроки годности на этикетках, запросто заработаешь расстройство желудка…Если бегать по пляжу босиком, обязательно словишь осколок бутылки…
А тут – радостная беспечность, как рукой снимающая напряжение. Что еще нужно для отпуска?


На Гранд-Каньон опускался вечер. Красная глина причудливо-рельефных стен насыщалась красками заката, становясь кроваво-алой, и все меньше походила на земной пейзаж, и все больше ассоциировалась с «Марсианскими хрониками» Брэдбери. Казалось, что это грандиозное зрелище сопровождает симфоническая музыка, все зрители молча и зачарованно смотрели на огненный диск, плавно опускающийся на противоположный берег. Вот уже только краешек остался на поверхности, и из недр погрузившегося в тень каньона вдруг вырывается сильный короткий ветер, как будто глубокий вздох огромного дракона перед сном. Еще несколько секунд, все затаивают дыхание… И последняя искра заката тает.
Вокруг нас люди радостно аплодируют. Солнце сегодня было в ударе, и отработало закат для них на совесть. Они привыкли к шоу, что поделаешь…


А на последок мы поехали в Гранд-Секвойя Парк. Секвойи – эти самые большие на Земле деревья - живут только в Калифорнии, некоторые из них – рекордсмены по высоте, долголетию и массе. Так, считается что дерево Генерала Шермана – самое большое живое создание на планете. Они уникальны своей приспосабливаемостью к условиям, они умеют защищаться от пожаров и затоплений, и поэтому живут по несколько тысячелетий. Вообщем, на это чудо стоило посмотреть, и мы радостно въехали во владения национального парка. К слову сказать, недавно в Переславле покосившаяся табличка с гордым названием «Национальный парк «Плещеево озеро» вызвала у нас острое чувство досады, стыда и грусти. Просто мы только что видели, как должен выглядеть настоящий национальный парк – совсем не похоже на этот замусоренный бережок без парковки и туалетов.
При въезде в Секвойя-Парк нам выдали памятку о том, что туристам рекомендуется плотно закрывать свои рюкзаки с провизией, чтобы не провоцировать медведей разворовывать лагерь. Рассуждая о том, что это такой рекламный трюк – мол, тут настолько дикая природа, что и медведи ходят, мы поднимались в открытом кабриолете по серпантину, как вдруг Данила закричал: «Смотри, смотри кто это там?!!! Давай скорей фотик!!!»



По обочине спокойно шла крупная коричневая медведица с мелким рыжим медвежонком. Увидев машину, они свернули в лес, я успела только сделать несколько нерезких снимков малыша. Но все это опять вызвало такое чувство зоопарка, что первым моим порывом было не убираться подальше, а выскочить из машины, чтобы сфотографировать зверей поближе. И это я, человек с высшим биологическим образованием, прекрасно знающий, что такое дикое животное в природе. К счастью, порыв был мимолетным.
Гуляя среди секвой, ожидаешь встретить не то что медведя – кажется, я бы не удивилась даже если бы на поляну вышел мамонт. А учитывая что это «национальный американский парк», на мамонте должен был быть одет ошейник от блох.

Мы возвращались с легким чувством отрыва от реальности.
А меня занимала одна мысль: можно ли найти компромисс, золотую середину между всей этой образцовой аккуратностью, чистотой и безопасностью с одной стороны и тягостным чувством несвободы – с другой?...
Наверное, каждый выбирает для себя – золотая комфортабельная клетка или вольная неустроенность. Кажется, жить в Америке мы бы не смогли. Но опять приехать в гости – с удовольствием!

2009.

Снег

В моем детстве был снег. Я даже не могу сейчас сказать, было его мало или много, хороший он был, или не очень… Никто его не оценивал, он просто выпадал и ложился, и это было нормально, естественно и абсолютно незыблемо. Ну, вот как листья на деревьях. Каждый год в определенное время на деревьях появляются листья. Иногда – чуть раньше, иногда – заставляют себя лишнюю недельку подождать… Но ни разу еще (тьфу-тьфу-тьфу) не было такого, чтобы до середины лета мы напряженно и нервно вглядывались в голые ветки, в надежде разглядеть там что-то зелененькое… А вот со снегом последние года три, или четыре происходит какая-то полная ерунда… В дефиците он нынче.
И по закону подлости, именно три года назад меня неизлечимо подкосила эта зависимость под названием «горные лыжи». Давным-давно я в шутку одела горнолыжные ботинки моей подруги и встегнулась в лыжи прямо у нее в комнате. Попробовала присесть, сделать пару шагов вбок и поняла, что спускаться в ЭТОМ с горы могут только люди больные на всю голову, к каковым себя я не относила. После этого мне даже снились кошмары, в которых я ехала вверх на подъемнике с лыжами на ногах, и, просыпаясь, я с облегчением понимала, что это только сон.
А 15 лет спустя Данила сначала почти заставил, а потом научил меня кататься…
Теперь я отношусь к тем людям, которым снег необходим как воздух, и если 10 декабря градусник показывает +7, в душе нарастает паника. Я, конечно, не истеричка, я держу себя в руках. Я почти нормальный человек, мне есть чем заняться, кроме как носиться по склону на двух дощечках, прикрепленных к ногам… Но все труднее и труднее оставаться в ровном настроении, все сильнее накрывает усталость от серо-коричневой действительности, и все меньше остается сил и жизненной энергии. Нужна перезагрузка и подзарядка.
И в какой-то наиболее критический момент откуда-то свыше снисходит решение – ехать на Новый год в Новосибирск к сестре, а оттуда хоть на несколько денечков – в Горную Шорию, где по слухам пока еще навалом снега. Говорят, что его там так много, и он там так хорош, что для чемпионата России в бесснежную Москву везли снег фурами именно оттуда, за 4 тысячи километров…Безумное решение людей, осатаневших в Москве без снега. Кажется, я их понимаю…

Шерегеш. "Смотри, Господи, вот мы уходим на дно..."
В 5 утра по местному времени, потягиваясь и разминаясь, мы вышли из автобуса. Мороз под 30 кусал нос и щеки, заставлял приплясывать с лыжами наперевес. В поисках дома, где нас ждала Пума, мы дали спросонья по поселку приличный крюк. По дороге наше воображение поразили сугробы до второго этажа, и сосульки почти до первого. Вспоминая Домбай, я вглядывалась в темное небо в попытке разглядеть над крышами домов горные вершины, но ничего подобного не увидела.
- А где же горы?
-А тут гор-то нет, - рассмеялся Данила.
Я подумала, что он так пошутил.
Ну вот, наконец-то мы нашли нужный дом, осталось сделать последний рывок – затащить громоздкие сумки и лыжи на второй этаж по рассохшейся покосившейся деревянной лестнице. «На дне» - почему-то пришло на ум при виде подъезда.
Пума героически разместила весь наш табор, и мы повалились доспать 3 часа.
Забегая вперед, хочу сказать, что минимум на 50% нашим отличным впечатлением от поездки мы обязаны Пуме, подруге сестры, инструктору по сноуборду, и просто замечательному и душевному человеку. Она устроила нас без хлопот на квартире, она возила нас каждый день на гору и с горы, она поставила Лизку и Сашку на доски(переманив, кстати, Лизку из клана лыжников) и она провела Данилу по лесным «внетрассам», ради которых и стоило ехать в Шерегеш. Так что Пума, солнце, спасибо тебе огромное еще раз, что бы мы без тебя делали.

Гора Зеленая. «Сидя на красивом холме…»
Утро было солнечным и тихим. Наши профи-бордеры ворчали на растущее давление, не обещающее снегопада, но я радовалась погодке безмерно. Солнце вытворяло со снегом какие-то чудеса: он переставал быть белым, и начинал сиять как в калейдоскопе всеми цветами радуги – от золотисто-изумрудного и розового-сиреневого на освещенных перегибах сугробов, до кобальтово-синего в тени. Холодный воздух сполз в долину, остался в поселке, и на горе было около -10, что при сухом и безветренном воздухе воспринималось намного комфортнее, чем +0 в Москве. Горка казалась снизу маленькой и домашней, народу было не очень много, вопреки моим опасениям, ведь новогодние каникулы – самый страшный сезон очередей и толкотни на склоне. Видимо, все же кризис делает свое черное дело, многим пришлось отказаться от горнолыжного отдыха. Тем удивительнее, что цены на гостиницы остались абсолютно, на мой взгляд, неадекватными, ну, да нам до них, к счастью, было не никакого дела.
На самую верхушку горы Зеленой можно было попасть на длинной двух-креселке или на двух бугелях. Странно, но на креселку стояла очередь минут на 15-20, а бугели были совершенно свободны, хотя по времени подъем на двух бугелях занимал меньше времени. Правда, Лизка с Сашкой, делающие первые шаги на борде, подниматься на бугеле еще не научились, и толкались в очереди. А я за целый день катания от постоянных подъемов на бугеле больше уставала, пару спусков в день бугели все же отнимали. Но уж лучше отдохнуть в кафешке за стаканчиком чая, чем в очереди на креселку, да и нечего на бугель пенять, нужно подтягивать физ. подготовку.
И вот, впервые забравшись на вершину Зеленой, я стояла и огладывала окрестности.
Человеческая натура постоянно ищет какого-то сравнения. Невозможно просто сказать «это хорошо». Или «это красиво»… Сознание неизбежно подсовывает какие-то эталоны, или шаблоны, так трудно воспринимать мир с чистого листа. В первую секунду я испытала даже что-то вроде разочарования : Данила не шутил, гор-то здесь, действительно нет. Величественные и захватывающие дух вершины Кавказа, на которые открывается панорама с верхней точки Домбая, слишком контрастны и ярки для сравнения с Горной Шорией. Это как после обжигающего крепкого рома пить тонкое легкое вино - оно сначала покажется пресным и неинтересным. И только после второго – третьего глотка начнут пробиваться оттенки благородного вкуса и аромата… Шория – горы пожилые, в них нет кавказской напряженности и суровости. Они как колыбельная мелодия – плавные и спокойные, добрые и ласковые, в них есть что-то женственное и умиротворяющее.

После каждого подъема я обязательно хоть пол-минутки, да вглядывалась в туманные волны горизонта, и постепенно начала прямо физически чувствовать, как мои мысли и эмоции разглаживаются под мощными длинными энергетическими потоками Шории.

Можно отметить и чисто практические плюсы относительной равнинности Шерегеша. Во-первых, здесь напрочь отсутствует лавиноопасность при более чем достаточном количестве снега, во-вторых, организму не требуется акклиматизация, небольшой перепад высоты позволяет легко дышать, и в третьих, резко-континентальный климат обеспечивает именно те неповторимые качества снега – сухость и легкость.
Снег доставлял мне такое удовольствие, что хотелось просто купаться в нем, есть и пить его, или просто смотреть, смотреть на него, не отрываясь. Наверное, что-то подобное испытывает путник, прошедший через пустыню и оказавшийся в оазисе с полноводным ключевым источником.
Три года назад мне довелось двух партнеров по бизнесу – француза и датчанина возить на культурную программу в Суздаль. В это время там случился мороз под 30, а поскольку соль или мазут на дороги там не льют, то снег там был тоже вполне настоящим. И пока мы шли от машины до ресторана, и они записывали на диктофоны своих мобильников звук скрипящего снега. Для них это была экзотика, забавное приключение. А я от скрипящего и белого как крахмальное белье снега испытывала настоящую острую ностальгию. В Шерегеше снег скрипит даже при -5. А еще он не слеживается, не утрамбовывается в бетон и почти не укатывается, оставаясь легким и поразительно удобным для катания даже после второй недели без снегопадов.

«Сестра, дык елы-палы…»
Когда мы ехали в Шерегеш, моя сестра Леночка и ее дочь Сашка в один голос уверяли нас, что едут исключительно за компанию с нами, что никаких горных лыж им не надо, и что спуск с гор – это совершенно не их стихия, и никакого рвения к этому они в себе не наблюдают. Мол, они погуляют там и подышат свежим воздухом, возможно, сходят на турбазу «Медвежонок» прогуляться на беговых лыжах. В первый день практически так оно и получилось. Они гуляли по горам, катались на креселке вверх-вниз, сидели в кафешках и даже не поглядывали в сторону прокатов снаряжения.
Потом был вечер, уха из форели, местная вполне приличная водочка, фильмы про фри-райд, которые показывали нам хозяева, наши горящие глаза и рассказы взахлеб о катании…Что-то произошло, видимо, именно в этот момент, вирус снегоголизма зацепил и их, и на утро мы уже всей честной компанией с утра пораньше атаковали прокат «Приют Райдера». Для всех, кто приезжает в Геш без своих лыж и досок, я бы порекомендовала именно этот прокат, это был какой-то оазис цивилизованного отношения к клиентам. Доски и лыжи заботливо подбирались по росту, весу, уровню катания и потребностям. Ребята одинаково уважительно и увлеченно консультировали и наших чайников, и Данилу, который попросил на пробу слаломные лыжи вместо своих фрирайдовых. Пума как миссионер, обращающий в праведную религию двух новых подопечных, радостно удалилась с Сашкой с Лизкой на пологий склончик, Данила ускакал на верх тестировать новые снаряды, а мы с сестрой поковыляли к нижнему бугелю. Я чувствовала на себе внятную ответственность – еще бы, мне надо было не спугнуть этот ее неведомо откуда взявшийся порыв – встать на горные лыжи, пробившийся из-под твердых убеждений и нежелания. Я старалась припомнить, какие слова говорил мне Данила тогда в Волене, когда я стояла в лыжах на склоне в полном оцепенении и ужасе от того, что лыжи легко и охотно едут вниз, а остановить это движение мне представляется возможным только посредством падения. «Меньше понтуйся, больше кантуйся!» - вспомнила я выразительную фразу. А еще я подумала, что очень важно показать, что в любой момент можно остановиться, что неконтролируемая скорость – это зло, что нужно ехать только так, чтобы полностью владеть ситуацией, постепенно наращивая темп вместе со своей уверенностью. Кажется, все это пошло сестре на пользу, так как через 2 часа, когда Данила заморил первый голод катания и подъехал к нам, чтобы сменить меня в нелегком инструкторском деле, Ленка уже сносно преодолевала пологую часть горки.
- Какие же вы смешные, - хихикал Данила, - делаете одинаковые ошибки! Ты каталась точно так же 2 года назад!
- Дык, мы ж с сестрой близнецы-братья, хоть она и старше меня на 9 лет.
Оставив их на склоне, и несясь вниз к бугелю, я заметила Лизку с Сашкой, упорно и увлеченно воюющих с досками под опытным пуминым руководством. «Потерян1 лыжник, найдено 2 бордера.» - подумала я.

День заключительный. «…Но вот выпал снег, и я опять не знаю, кто я…»

В прошлом сезоне в Домбае свежее-выпавший снег свел на ноль все мои представления о себе как о горнолыжнике. За один спуск тогда я упала раз 10, один раз после падения пол-часа искала лыжи, а другой раз неудачно дернула колено, и прихрамывала потом еще почти месяц…
Вообщем, от пухлого рыхлого снега у меня остался внутри осадок страха, и каждый раз, когда все пили «за снег» и всячески шаманили о приходе снегопада, я малодушно держала под столом скрещенные пальцы, да простят меня друзья-лыжебордеры.
Утром мы проснулись затемно, и поняли, что из окна не видно соседнего дома. Снег летел сплошной стеной, если можно так выразиться – шел как из ведра. Я накрылась одеялом с головой и сказала:
- Не пойду на гору.
- Да ладно?!! – удивился Данила, - почему?!!!
-Я боюсь пухляка. Мы так замечательно катались вчера, лучше я уеду с этим настроением, чем испорчу себе все впечатление…Я сейчас выйду на гору и просижу весь день в кафе… я же не смогу спуститься даже разок!!! Ведь его насыпало пол-метра уже!!! …
Пока я все это говорила, руки как-то сами собой нашарили термобелье и вот под хихиканье окружающих я, уже одетая в лыжную одежду, завтракала, нетерпеливо поглядывая за окно – скорее бы рассвело!

В 8.30 на горе еще совсем мало народу, а бугели до 9.30 работают бесплатно.
Я выехала на серединку горы(побоялась пока лезть на верх, на крутой лоб) и аккуратно начала движение вниз. Страшно! Лыжи идут где-то под снегом… Надо приноровиться находить равновесие, не загружая носки… Я остановилась. Тишина… Медленно и густо падал снег, поглощая все звуки и замедляя движения.
И хоть я и совсем не язычница, и даже в приметы почти не верю, тут у меня откуда-то из глубины души вырвалась отчаянная тирада:
-Миленький, родной сибирский снежочек! Пожалуйста, не кусай меня за ноги, не пугай меня, не роняй! Позволь мне покататься, научи меня не бояться этого белого пуха!
Я оглянулась – не слышал ли кто? Только узенькие елочки, устремленные ввысь…
И снег отпустил! И я поехала…Вдруг я поехала ровно, без соскабливания, с равномерной удобной скоростью, легко связывая дуги в одну большую синусоиду…
Так вот что такое этот знаменитый шерегешский «паудер»…Такое ощущение, что ты плывешь как большая рыбина под водой, плавно и сильно изгибая длинное тело, только еле слышный шорох сопровождает твое животное движение.

Ради одного этого чувства стоило ехать за тридевять земель…

После снегопада к обеду опять вышло солнце. Совсем не хотелось уезжать из этого музея снега. И надеюсь, то чувство снежного голода, которое мы не успели насытить за короткие 4 дня, приведет наши лыжи сюда вновь. Готовьте снег!!!